Ей вдруг стало так больно, так горько, что слезы сами собой полились из глаз. Лалла задумчиво отставила чашку с чаем. Существовал только один способ избавиться от сомнений, которые доводили ее до отчаяния, – найти настоящего убийцу Джейн Четвин. Только так они оба станут свободными.
В голове Лаллы постепенно созрел план ближайших действий. Цель была ясна – найти преступника, и Лалла прекрасно понимала, что ей придется идти к ней в одиночку, но она не сдастся, пока не добьется своего.
Она решительно спустилась с кровати и позвонила служанке, чтобы та помогла ей одеться.
Часом позже Лалла бодро шагала по роскошной Уолл-стрит, направляясь к конторе Уинстона Гейта, преуспевающего финансиста и старого приятеля семьи Хантеров, который любил сестер, будто они были его ближайшими родственницами. Девочки ласково прозвали его дядюшкой Уином.
– Лалла! – Гейт раскрыл объятия и вышел из-за большого конторского стола ей навстречу.
Он был смешным полноватым коротышкой, чьи вечно горящие здоровым румянцем щеки и ангельская улыбка скрывали хитрый нрав и железную хватку. Лалла всегда обожала Уинстона Гейта.
– Девочка моя! Что привело вас в Нью-Йорк? Папаша Хантер ни словом не обмолвился о вашем возвращении.
Он нежно обхватил ее руку своими горячими коротенькими пальцами и приблизился, чтобы поцеловать Лаллу в щеку.
– Мои родители даже не знают, что я в Америке. Я гостила у Дейзи Четвин, в Диких Ветрах, а сейчас я в Нью-Йорке, перед вами. Дядюшка Уин, вы все такой же красавец!
Он захохотал, похлопав себя по округлому животу, выпиравшему из-под коричневого жилета.
– Ах, несносная девчонка! Вечно ты поддразниваешь старого дядюшку! – Неожиданно он чуть отстранился и изумленно уставился на Лаллу своими черными, как угольки, глазами, будто увидел ее впервые. – А вы превратились в красавицу! Я-то думал, что самая очаровательная из сестер Хантер – Порция, но вы перещеголяли ее, дитя мое!
– О старый льстец! Меня не проведете. Я же знаю, что вы тайно влюблены в Порцию.
– Вы все – мои любимицы, – схитрил он. – Но что же мы стоим? Проходите, и садитесь, и поведайте старому приятелю, что в такой солнечный денек привело очаровательную юную леди в мою контору?
Лалла уселась напротив Гейта и наклонилась поближе.
– Видите ли, мне нужна кое-какая информация, и я знаю, что только вы можете мне помочь.
Его черные глазки хитро сощурились.
– Знаете, моя красавица, я человек осторожный. Поэтому прежде чем оказывать вам помощь, я должен знать, что именно вас интересует.
Поскольку Уинстон Гейт был видным членом избранного нью-йоркского общества, Лалле не пришлось долго посвящать его в подробности женитьбы Грея Четвина и трагической гибели его жены. Она только поведала ему о последних событиях в Диких Ветрах.
– Дядюшка, может, вы знаете, что у Грея есть враги? Иначе зачем постоянно распускают слухи о его причастности к смерти Джейн.
Уинстон в задумчивости потер лоб рукой.
– Конечно, любой преуспевающий человек имеет немало завистников. Но чтобы обвинять в преступлении – это уж слишком.
– Так, значит, вы не знаете, кто его враги? – Надежды Лаллы рушились на глазах.
– Нет, нет, не думаю. – Неожиданно его глаза подозрительно блеснули. – Но я могу навести кое-какие справки.
– Дядюшка Уин, может пригодиться любая информация, пусть даже она покажется вам пустяковой. И еще я хотела бы побольше узнать о Джейн.
– Ну, по этой части лучшего рассказчика, чем тетушка Касси, не найти. Но она сейчас с детьми в Ньюпорте.
Лалла вздохнула. И как она могла забыть! На лето добрая половина жителей Нью-Йорка отбывает за город.
Уинстон, кажется, читал ее мысли.
– Не волнуйтесь. Каждый уик-энд я нанимаю яхту и еду проведать Касси с ребятишками. Она будет счастлива принять вас у себя. Вы же не виделись пять лет. Вот и потолкуете обо всем.
Девушка тут же воспрянула духом:
– Как славно! Совместим приятное с полезным!
Лалла стала прощаться. Гейт встал и лукаво улыбнулся:
– А может, моя маленькая фея не откажется пообедать вместе со мной в среду?
Лалла медлила с ответом. Она прекрасно знала этот тип немолодых джентльменов, которые, отделавшись от жен и детей, не прочь были потешить свое самолюбие в обществе молодой, не обремененной домашними хлопотами красотки. Но Лалла очень любила Гейта и не смогла отказать.
– С удовольствием, – подмигнула она, и они распрощались до среды.
Вечерний ветерок наполнял жаркий воздух свежей прохладой, толпы гуляющих чинно фланировали мимо шикарных витрин. Лалла шла под руку с Гейтом, и он весь светился от гордости и удовольствия, что ему представился случай блеснуть в обществе с такой красавицей. Он раскланивался направо и налево, ловя завистливые взгляды знакомых джентльменов, обращенные в сторону его спутницы.
Лалла и вправду была очаровательна в шелковом цвета красного вина платье с глубоким декольте, которое шелестело при каждом шаге. Но она не замечала, как сияли глаза дядюшки Уина. Все мысли ее были заняты Греем, и Лалла молила Бога, чтобы ее старания увенчались успехом.
Они вошли в большой обеденный зал известного ресторана. Гейт выбрал неприметный столик в углу, отделенный от основного зала рядом высоких декоративных пальм и пышных папоротников в больших кадках, где их разговор не был бы слышен другим посетителям ресторана, и Лалла прониклась невольным уважением к хитрому осторожному Гейту, который обычно так любил быть на виду у публики.
Они сделали заказ, и Уинстон шепотом объяснил, зачем все эти предосторожности:
– Лалла, у меня уже есть кое-какая информация для вас.
– Так скоро? – Ее глаза расширились от удивления. – Ну вы просто неоценимый помощник, дядюшка Уин.
Он засмеялся:
– Я никогда не отказываюсь помочь юной леди, особенно такой красавице, как вы. Но сначала расскажите-ка мне про вашу жизнь в Париже. Юджиния не нарадуется на вас!
Лалла вскинула брови:
– Она что, так и говорила?
– Ну да, конечно. Она всегда рассказывает мне, как вы идете по стопам своих сестер, которые уже многого добились в жизни.
– Я польщена, – улыбнулась Лалла, обмахнувшись веером. Она не стала говорить Гейту, что мнение «императрицы» теперь ничего для нее не значит. Она твердо верила, что «добиться чего-то в жизни» для нее значило стать женой Грея, пусть даже кто-то стремится помешать этому.
Лалла поведала Гейту о жизни в Париже, естественно, опуская подробности своей работы моделью. Подали вино и сочные бифштексы, и она приготовилась слушать.
Гейт долго рассказывал ей о финансовых делах Грея, о покупке железнодорожных компаний, о конкурентах и врагах, но, сколько ни пыталась Лалла сложить разрозненные кусочки мозаики в единое целое, у нее ничего не выходило. Что-то важное постоянно ускользало от нее.